На днях мне написал парень, с которым мы познакомились в двухтысячных. Он был вторым человеком из сообщества, с которым я встретился «в реале». Когда я был ещё девственником, этот недавно окончивший школу стройный юноша с милой улыбкой, — бороздил глубины запретного мира мужских знакомств как акула. Позже я узнал, что он даже снимался в порно.
Наверно, тогда я слегка завидовал его непосредственности и принятию себя. Ведь я только совершал первые шаги в знакомствах, чистил историю браузера, назначал встречи на удалённых от дома станциях метро, и даже в гей-клуб первый раз пошёл в другом городе.
Потом в его истории круто всё изменилось. У него появилась жена, семья, бизнес. В ленте попадались фото вкусной еды, которую они вместе готовили, и путешествий. Он сильно прибавил в весе, остепенился. Дальше — родилась дочка. Когда мы знакомились, он говорил о себе как о гее. Я подумал, что, наверно, он принял себя как би.
Тогда мы списались всего раз, я вслух удивился переменам, но из его ответов сквозила лёгкая гомофобия. Кажется, он противопоставил нестабильный и «неправильный» мир «гей-разврата», который он призирает, и «нормальную семью». На мой вопрос он ответил, что вообще считает сексуальную жизнь — чем-то неважным, он «забил на неё». Они с женой друзья, у них общие хобби и дела, им хорошо вместе.
И вот, много лет спустя, он написал, чтобы поздравить меня с днём рождения. Он писал, что хоть и не во всём разделяет мою позицию, восхищается открытостью и смелостью. Он говорил о том, что когда-то восхищало меня в нём…
— А я вот, старый п*дорас, всё гомофобней с годами становлюсь. Прямо бесит эта молодёжь в гей-чатах…
Далее я узнал, что уже год он живёт «на два дома». С одной стороны семья, жена и дети. С другой — любимый парень, который всё знает и согласен на положение любовника.
— Представляешь, я после тридцати пяти впервые узнал, что такое любовь. Я никогда не испытывал ничего подобного.
При этом, он никак не может принять равноценность отношений, чувств. Думаю, это внутреннее противоречие и побудило его написать. По его глубоко усвоенному мнению, «нормальная семья» может быть только с женщиной, а отношения с мужчиной априори не могут быть «нормальными» и «полноценными».
Но сердце говорит ему обратное — вот уже год он испытывает сильные, взаимные чувства, желание заботиться друг о друге, быть вместе. Для тех, кто не в курсе — он социально успешен: обеспечен, жена, наследники. Но внутренне его раздирает на части. И это — отравление ядом гомофобии, который сочится с экранов телевизоров и в разговорах людей. Он проникает в поры кожи, в мозг и отравляет жизнь многим ЛГБТ-людям.
Вчера я гулял со студентом-геем из Индонезии. Это мусульманская страна, поэтому он закрыт перед семьёй. Он не хочет ассоциировать себя с сообществом. И, хотя его дядя оказался геем и счастливо живёт в Ирландии с мужем, сыном и дочерью (это стало для него большим шоком, три дня провести в их доме), на вопрос хочет ли он выйти замуж за кого-то, он отвечает, что нет. Ведь, по его мнению, «нормальный» брак может быть только между мужчиной и женщиной. Раз в неделю он ходит в мечеть, хоть и не считает себя религиозным.
Все гомофобные страны — гомофобны по-своему, но ЛГБТ-люди, усвоившие этот яд гомофобии, бифобии и трансфобии, страдают похожим образом, — не принимая себя и других ЛГБТ-людей. Мне самому понадобились годы, чтобы найти противоядие и принять себя. Но, поверьте, это освобождение того стоило…
Увидев моё фото с Гендальфом (актёром и активистом Йеном МакКелленом), он удивился моим словам, что тот гей, и переспросил: «Так он нормальный или гей?».
— Такой же нормальный гей, как и ты, — сказал я, слегка обнявшись на прощание.
Текст: Алексей Сергеев